Государство отстранилось от жизни общества. Народ перестал чувствовать себя народом, стал населением. Наверху почему-то никто не интересуется, чем, как и на что это население живёт. Живёт оно вообще-то, или выживает.
Раннее утро первого рабочего дня после длинных выходных. Провинциальный город. День выдался дождливый, ветреный, и не по-весеннему холодный. Люди снова надели пальто и куртки. В коридоре поликлиники, у самого входа стоит стол, перегораживающий доступ к регистратуре и кабинетам. За столом медсестра с маской под подбородком и термометром для бесконтактного измерения температуры в руке.
Входят люди. В основном среднего и старшего возраста. Все в масках. Практически у каждого диалог с медсестрой длится секунд десять.
— Здравствуйте. Что у вас?
— Мне к специалисту.
— Регистратура талончики не выдаёт, запись через областной центр. Получите, тогда придёте.
Сторонний наблюдатель был бы сильно удивлён тем, как реагировали на это сообщение посетители. Небольшое удивление, затем растерянность, а потом равнодушие, граничащее с какой-то усталой обречённостью. Ни одной попытки поспорить или возмутиться. Просто уходят.
Областной центр находится в двухстах километрах. Получить виртуальный талончик предлагается либо через интернет на Госуслугах, либо по телефону. Медсестру не смущает, что среди просителей, а по-другому этих людей назвать сложно, чрезвычайно много очень пожилых людей, которые к интернету не имеют никакого отношения.
Несколько раз слышны рассказы о попытках записаться по телефону, но на том конце не отвечают на звонки. Это медсестру ни разу не впечатлило. Проникнуть внутрь удаётся только тем, кто готов заплатить за услуги, кому всё же удалось оформить «пропуск», и тем, кто пришёл с проблемами, решение которых не терпит отлагательств.
— Но мне очень надо.
— У вас что-то серьёзное?
— Да.
— Если так, то вас сейчас посмотрят, но на следующий приём запись через областной центр.
Медсестра тычет термометром в запястье счастливчику и даёт «зелёный свет». Постепенно коридор наполняется людьми. Концентрация почему-то только возле двух кабинетов.
Сдать верхнюю одежду в гардероб нельзя. Его периодически открывает и закрывает уборщица по своим делам. К ней подходит женщина лет тридцати.
— А что, гардероб уже не работает?
— Почему «уже»?
— Потому что в последний рабочий день перед праздниками он работал, я здесь была.
— Теперь не работает. Сейчас на улице тепло.
— Где же «тепло», меньше десяти градусов и ливень.
— Не знаю, мы по графику закрываем.
Специалисты принимают крайне медленно. В толпе старушек у одного из кабинетов небольшая суматоха. Кому-то освобождают место на скамье от груды курток и пальто. Оттуда отделяется женщина, подходит к снующей по коридору уборщице.
— Где у вас можно стакан воды взять, там человеку нехорошо стало.
— Нигде.
— Как же так.
— Идите, вон магазин недалеко.
Даже примитивного кулера для посетителей действительно нет. Просительница что-то бормоча, отступает. Люди утихают в напряженном ожидании своей очереди.
Один час, проведённый в провинциальной поликлинике, куда просто так не войти, где нет талончиков, гардероба и питьевой воды, оставил неприятное впечатление. Заставил в который раз поразмыслить об уважении и неуважении к людям. О нашей жизни вообще.
О разбитых в хлам внутригородских дорогах с ямами в колено, которые в провинции ещё месяц назад смыло таявшим снегом, и которые до сих пор даже не начинали хотя бы латать. О высоких особняках цветущих чиновников, вокруг которых, наоборот, дороги и инфраструктура обновляются, чуть ли не каждый год.
О ценах в магазинах, которые продолжают расти при чьём-то молчаливом согласии и чьей-то многократной прибыли. О том, что в Госдуме снова озаботились повышением штрафов, теперь за безбилетный проезд. О всеобщей психологической усталости. О том, что мы живём так, как жить не должны.
12.05.2021 г. РОСГОД
Узнавайте первыми о новых статьях ВКонтакте
Подписывайтесь на канал @rosgod_ru в Telegram
